АГЕНТСТВО ГУМАНИТАРНЫХ ТЕХНОЛОГИЙ
МИНСК - 1996

Владимир Мацкевич
БЕЛАРУССКАЯ ДЕМОКРАТИЯ:
ВОПРЕКИ ОЧЕВИДНОСТИ

Труднее всего человеку расстаться с мыслью о том, что его истина есть и должна быть истиной для всех! И все же с этой "истиной" придется расстаться. ...
Иногда человек чувствует, что пока он не проснется от очевидностей, путь к истине ему не откроется.
Лев Шестов, читая Эдмунда Гуссерля.


Алексей Бабайцев.

Глубина зрения.

Или как Мацкевич вглядывается в Беларусь?

"Очевидно" - слово, указывающее на определенное состояние восприятия или мысли: нечто стало "видимым", представленным, изображенным, т.е. очевидностью. Тонкое различие между очевидностью и тем, что ею стало, определяет границу между обыденным сознанием и рефлектирующим интеллектом. Обыденное сознание довольствуется очевидностью, наделяя ее значением достоверности, воспроизводит ее и ею же воспроизводится. Рефлектирующее мышление начинается с вопросов: "Откуда взялась эта очевидность? Как она возникла?" Здесь-то, собственно, и начинаются проблемы.

I

Год назад журнал "Культурная политика" опубликовал цикл эссе Владимира Мацкевича под общим названием "Беларусь: вопреки очевидности". Те, кто имел возможность познакомиться с этим текстом, могли оценить и яркий полемический стиль, и необычность подхода, и, наконец, хороший современный философский язык.

Проблема беларусского феномена, ставшая тогда предметом авторского размышления, не перестает и сегодня взывать к нашему разуму. Не к эмоциям, не к инстинктам - к разуму. "Думать Беларусь" - этот лейтмотив стал своего рода обращением к национальной интеллигенции, к ее совести и нравственному долгу, вопрошанием ее исторической функции. Однако, проблема не локализуется только в области практического разума. Несмотря на то, что проблема Беларуси формулируется сегодня по-гамлетовски просто: быть или не быть, выдержать мысль один на один с такой проблемой может далеко не каждый. Более того, один - вообще не может. "Думать Беларусь" есть, во-первых, вопрос организации интеллектуальной кооперации, коммуникации и диалога, а, во-вторых, вопрос метода, соразмерности средств и инструментальной оснащенности разума. И то и другое определяется наличием того, что Владимир Мацкевич называет "экраном" или "доской", т.е. действительностью мыслительной работы. Только "внесение экрана" в беларусскую ситуацию позволяет придать ей культурные ( и как ни странно, нравственные ) параметры, создает возможность для рационального действия.

Включаясь в перипетии социальной жизни, интеллект неизбежно приобретает политическую направленность. Вопрос только в его самоопределении. Самоопределение культурной политики - подхода и исследовательской программы, формулируемой автором - это ценность развития и открытое общество, культурная самобытность и индивидуальность, коммуникация и диалог. Методологическую основу этой программы составляет системо-мыследеятельностный подход, исследовательское ядро - исследование культурных, социальных и политических институтов современной Беларуси, а собственно, программное ее ядро составят доктрины и программы регионального развития.

Итак, заявка сделана по-крупному и первый ход был сделан. Вопрос, как всегда, в продолжении. Сказавший "а" должен сказать и "б". Год - хороший срок для обдумывания и осуществления следующего хода. И вот продолжение - новая культурно-политическая работа методолога, на этот раз "Беларусская демократия: вопреки очевидности". Изменился предмет размышлений, но авторская манера по-прежнему узнаваема - все тот же блестящий стиль и беспощадность суждений. Впрочем, этот текст - не просто размышление автора над проблемами становления демократических институтов в Республике, а своего рода "отчет о проделанном" социо-политическом эксперименте. Таким экспериментом для В.Мацкевича стали весенние выборы в Верховный Совет и его собственная предвыборная кампания как кандидата от Объединенной демократической партии. Участие в выборах, которое сам автор склонен рассматривать как "исследование действием", дало, конечно, богатейший материал для анализа, а смена политического самоопределения на исследовательское отношение позволила отстраниться от ситуации борьбы и политической конъюнктуры, расширить горизонты понимания, рассмотреть культурно-политический смысл событий. Проделывать подобную смену на самом себе не так уж и просто, как может показаться. Ведь судить за ошибки и поражения приходится в том числе и себя. Политика - не физическая лаборатория, а в выборах нельзя участвовать "понарошку". То, что никогда не признают политики, культурный политик обязан высказать, чтобы затем иметь право быть беспристрастным.

Политик-исследователь - фигура безусловно экзотическая, как говорится, не от хорошей жизни, но тем не менее неслучайная. Удельный вес аналитической работы в общей инфраструктуре политической деятельности у нас ничтожен, а способность к интеллектуальной кооперации у беларусских политиков атрофирована напрочь мистическим "знанием своего народа". Врожденные идеи какие-то, просто диву даешься! Исследователь, оказавшись в этой ситуации, вынужден сам становиться политиком, единым в двух лицах. Однако, проблему можно увидеть еще и с другой стороны. В Беларуси отсутствует автономное поле свободного интеллектуального труда. Катастрофичность ситуации в этой области такова, что всякая демонстрация подлинной интеллектуальной работы в этих условиях становится, воистину, актом политического действия, требующим недюжинного мужества, собранности и воли. Рефлектирующий интеллект, обнаруживающий себя включенным в борьбу за власть, а борьба ведется за власть над умами, не может не обратиться к исследованию самого поля, на котором ведется борьба и сталкиваются интересы. Так, если оставить в стороне вопрос о средствах, фигура культурного политика получает свое внутреннее оправдание и смысл, а исследование условий функционирования демократии становится обязательным "пунктом программы". Такова, примерно, ситуация написания текста, и зависти к автору она почему-то не вызывает, впрочем, не только к автору, поскольку ситуация эта в существенных своих чертах наша общая.

II

Определить жанр самой работы достаточно сложно. От периферии газетной политической публицистики ее выгодно отличает широта взгляда и многоаспектность, выраженность концептуального плана. Ориентация на достаточно широкую аудиторию не позволяет вместе с тем считать ее и специально исследовательским текстом. Все же дух публицистики чувствуется в нем сильно. Полемический задор и нарочитая резкость характеристик весьма ярко его проявляют. Перед нами образец так популярного в современной гуманитарии эссеизма, удобство и сильные стороны которого В.Мацкевич умело использует. Текст хорошо оборудован или, как любит выражаться сам автор, "инсталлирован" для читательского восприятия. Три введения, предваряющие основной текст и задающие его небезосновательность, способны отпугнуть неискушенного читателя, испорченного нехитрым ассортиментом статей-однодневок "фельетонной эпохи", но для серьезного и вдумчивого чтения они являются важным подспорьем, позволяющим восстанавливать рамки содержания, метода и действия.

Первое введение предназначено скорее для коллег по подходу, хотя значительные отсылки к литературе оставляют возможность для восстановления исходных горизонтов. В этом введении обозначаются содержательные основания работы с позиций системо-мыследеятельностного подхода. Эти основания требуют особенно пристального внимания, поскольку они нетривиальны, а игнорирование подобных оснований всегда грозит породить заведомо дефицитное по отношению к тексту понимание. Грубо говоря, обсуждаемая здесь проблема заключается в том, что обращение к плюралистическим и полиподходным формам мышления, особенно характерных для институтов функционирования современной демократии, требует принципиального усложнения методологического аппарата, а именно, увеличения мерности базовой топики или, иначе говоря, пространства рефлексивного рассмотрения и удержания самого мышления. Добавляемую размерность, по гипотезе В.Мацкевича, образует прагматика: ценности, установки, интересы и пр. Что это означает практически? Это означает, что все организованности мышления, например, понятия, должны теперь рассматриваться нами не только как задающие тот или иной идеальный объект, не только как средства и инструменты, включаемые в ту или иную оперативную систему мышления, но и как "представляющие интерес", имеющие значимость и ценность для кого-то.

Сама проблема прагматики, конечно, не нова, а вот подходная ее постановка достаточно оригинальна. Впрочем, с моей точки зрения, пока уместнее было бы говорить о переакцентировке в системе методологической работы. Введение прагматики в подходные основания позволило сместить акценты, ввести в рассмотрение новый материал, произвести своеобразную легитимацию области прагматики. Однако, все же этот ход пока не привел к изменению оперативного строя подхода - схемы в своей основе остаются теми же. В этом контексте институты функционирования современной демократии рассматриваются автором как особенно удобный исследовательский плацдарм для подтверждения или опровержения собственной гипотезы, а проведенное исследование - как новый опытный материал.

Второе введение носит общегуманитарный характер. Здесь обсуждается ряд базовых принципов современного метода гуманитарного исследования. Это введение можно рассматривать как задающее общеметодологические основания осуществленного В.Мацкевичем "исследования действием".

Третье введение представляет собой сжатое описание собственно "экспериментального" действия. Оно задает эмпирическое или опытное основание авторских суждений.

Столь тщательно демонстрируемая автором забота о небезосновательности собственных выводов - не просто проявление методологической культуры и профессионального comme il fayt, а намеренное противостояние и вызов разгулу беспринципности (в смысле отсутствия не только нравственных, но и логических принципов), безответственности, безграмотности и резонерства, охватившему область компетентного и профессионального суждения, все этажи социальной структуры без исключения. И именно это, а вовсе не "дурная власть", по мысли автора, является главным тормозом на пути демократических преобразований в стране, ее развития в целом. Лукашенко есть порождение неопрятности и неряшливости мышления беларусской интеллигенции и формирующихся протоэлит. Как ни странно, этот тезис и задает главный стержень всей работы В.Мацкевича. Все остальное есть извлечение позитивных и негативных следствий. Тезис В.Мацкевича конечно же вызывает ассоциации, в первую очередь, с российскими "Вехами". Социальный диагноз, поставленный авторами этого знаменитого сборниками, по-прежнему актуален и точен в своем нравственном и этическом измерении. Мыслить точно - нравственный долг интеллигента. Беларусская интеллигенция забыла о своем долге и этим лишила себя возможности достойного человеческого существования, а собственную родину бросила на поругание хаму.

Концептуальная же сторона авторского тезиса, по существу воспроизводящего социо-политическую интерпретацию кантианского аргумента критики способности суждения, заключается в полагании этого аргумента системообразующим элементом современных форм демократии. Структуры профессиональной коммуникации, организация критики и анализа политических суждений, процессы образования и внутрипрофессиональной конкуренции рассматриваются В.Мацкевичем как один из несущих элементов института демократии, вне которых последний не может ни мыслиться, ни существовать.

Такое концептуальное полагание позволяет автору произвести анализ и оценку основных функционирующих институтов беларусской демократии на срезе, по-прежнему недоступном для беларусских политиков и никак не учитываемом в планировании политической деятельности и в структурах принятия решений.

III

Далее мы лишь очень кратко проследим то, как принятый автором "критический императив" приводит его к тем или иным выводам. Основной текст работы состоит из ряда разделов или глав, названия которых представляют собой четко выраженную схему авторской аспектизации, задаваемую конъюнкцией вида "Выборы и ...". В качестве второго аргумента в ней фигурируют понятия казалось бы далекие друг от друга: избиратели, знание, логика, нравственность, семиотическая среда, деньги, партии, власть, персоналии, кандидаты, масс-медиа. Тем не менее, соответствующие им аспекты анализа удивительным образом "хитросплетены" на том странном срезе, который становится видимым лишь в луче критики собственного суждения. Так, примитивизм и пустая декларативность предвыборных лозунгов и "программ" делают призрачной фигуру избирателя: избирать некого и нечего, а суета кандидатов и их "команд" в отсутствие профессиональной аналитической работы может рассматриваться только как симуляция политической деятельности. Но точно то же можно сказать о беларусских партиях, политиках и властях. Неразвитость интеллектуальной инфраструктуры политики ( аналитики, мониторинга, консалтинга, партийной учебы, экспертизы и пр.) делает саму политику в буквальном смысле неописуемой, т.е. абсурдной. Опыт предвыборной кампании позволил автору выявить и описать целый ряд абсурдных явлений и характеристик беларусской демократии ( например, положительно отвечая на все четыре вороса референдума, часть избирателей одновременно голосовала за лидера БНФ ).

Но особено важным по отношению к таким явлениям является правильный выбор объяснительной схемы. Как уже сказано выше, автор рассматривает их как системные эффекты, как проявления дефектов инфраструктуры, связанных с неразвитостью аналитического и критического звена. С такой точкой зрения особенно контрастируют объяснительные схемы политиков Народного фронта, которые либо усматривают за этими проявлениями только злонамеренность властей (фальсификация результатов выборов, "зомбирование" избирателей и пр.), либо объективируют эти проявления в виде свойств особого объекта, так называемого "беларусского менталитета".

Таким образом, большая часть проблем беларусской демократии, считает автор, лежит в области мысли и знания. Вот лишь еще несколько примеров из работы В.Мацкевича: незнание знаковых механизмов воспроизводства социума тормозит запуск санации семиотической среды, поддерживающей "красный" идеологический фон; незнание культурных детерминант нравственности и морали порождает совершенно превратные представления о приватизации, не позволяет правильно определить приоритеты конфессиональной политики; незнание механизмов и схем капитальных вложений приводит к распылению финансовых ресурсов, тормозит всякую прожективную и перспективную работу в политике, а